Мнение Евгений Чазов — счастливый доктор История кардиолога, на котором держалась послебрежневская советская Система Максим Артемьев
Евгений Чазов принадлежал к миру, давно уже канувшему в Лету. Спроси меня о нём до объявления сегодняшней печальной новости о его кончине, я бы, грешным делом, сказал, что его уже, наверное, нет в живых — настолько легендарный врач выпал из поля внимания общественности, не появлялся в новостях. Однако человек, ставший заместителем союзного министра ещё, страшно сказать, в 1968 году, был жив до последнего момента и скончался на 93-м году жизни.
В Советском Союзе Чазов был одним из самых главных носителей самых важных секретов — наряду с председателем КГБ, министром обороны и ещё несколькими лицами. Он отвечал за здоровье вождей на протяжении 20 лет. От Брежнева до Горбачёва.
Советская власть с самого своего начала была помешана на самочувствии руководства — достаточно посмотреть переписку Ленина с его настоятельными советами тем или иным товарищам поехать в санаторий, обследоваться у того или иного врача (парадоксальным образом сам он прожил мало, несмотря на такое внимание к медицине). Да и его собственное здоровье было в центре политики того времени — вокруг этого происходили нешуточные сражения. Сталин ругался с Крупской, оберегая как генсек медицинский режим вокруг Ильича. Оберегая так, что чуть не поссорился непоправимо с Лениным. И то, что основатель пролетарского государства последний год жизни был беспомощным бессловесным полупаралитиком, охранялось как страшная государственная тайна.
Кремлёвским врачам тяжело пришлось при Сталине — он был помешан на заговорах и отравлениях. Сперва во время процесса по «бухаринскому блоку» приговорили к высшей мере профессора медицины Дмитрия Плетнёва за умерщвление Максима Горького и Валериана Куйбышева. А уж в последние годы правления Иосифа Виссарионовича кремлёвская медицина и вовсе попала в центр внимания, став фактом большой политики. Врач Кремлёвки Лидия Тимашук получила орден за разоблачение «врагов в белых халатах», а после начало раскручиваться «дело врачей». Сталин вовсе перестал лечиться у профессиональных медиков, что, возможно, привело его к смерти.
Заметим попутно, что сталинское окружение состояло из людей железобетонных, с крепчайшими нервами, благодаря чему они и прожили фантастически много для людей своего года рождения: Молотов — 96 лет, Каганович — 98, Ворошилов — 88, Маленков — 86.
Поэтому когда молодого и перспективного врача-кардиолога Евгения Чазова, которому только исполнилось 37 лет, вызвали к Брежневу, чтобы генсек дал согласие на назначение его начальником легендарного 4-го главного управления Минздрава, отвечавшего за медицинское обслуживание высшего руководства страны, он вовсе не обрадовался, понимая всю степень ответственности.
Чазова выбрали не случайно, он специализировался на лечении инфарктов и тромбозов, от которых в первую очередь страдали вожди. Нужен был именно специалист по болезням сердечно-сосудистой системы и оказанию срочной помощи, при этом энергичный и перспективный и уже состоявшийся профессионально. Чазов отвечал всем этим критериям, карьера у него шла быстро в гору, к 36 годам он уже был доктором наук и директором института. Так что административный опыт удачно накладывался на научный. При этом он не принадлежал ни к каким кланам, что также имело значение.
Руководство не ошиблось, выбрав Чазова. Он пришёл в то время, когда Советский Союз возглавила команда Брежнева — Косыгина, на тот момент уже немолодых людей. Средний возраст министров на момент формирования косыгинского правительства составлял 60 лет. А поскольку главным лозунгом кадровой политики времён Брежнева была «стабильность», это означало, что люди работали до последнего, и многие досидели на своём посту чуть ли не до восьмидесяти лет или даже умирали на нём, как генсеки вплоть до Черненко, например. Геронтократия позднего СССР требовала искусственных инъекций здоровья, над руководителями тряслись, да и они сами, в отличие от сталинского времени, любили лечиться и обследоваться, отдыхать в санаториях.
Главная задача, поставленная перед Чазовым, заключалась в максимальном продлении работоспособности пациента № 1 — «дорогого» Леонида Ильича, на котором и держалась стабильность. Когда сегодня смеются на «сиськами-масиськами» и недоумевают, почему беспомощного человека держали у власти, люди не понимают главного — для Системы крайне опасной была бы любая замена Брежнева из-за его уникальных качеств — коммуникативных, организаторских и прочих. Никто в высшем руководстве не мог с ним равняться по умению общаться с людьми, привлекать их к себе, поддерживать рабочий настрой в команде и удерживать её от склок и свар. Все слишком хорошо помнили непредсказуемое хрущёвское время, да и сталинское тоже.
Чазов с этой задачей справился, и Брежнев смог проработать вплоть до 1982 года, хотя последние лет восемь ему было очень тяжело, здоровье подкидывало один сюрприз за другим. Он стал генсеком, уже имея два инфаркта. Но как бы плох ни был Леонид Ильич по части самочувствия, два его преемника — Юрий Андропов и Константин Черненко — были ещё хуже, на их фоне он мог смотреться молодцом. И это тоже было вызовом Чазову, его умению вдохнуть жизнь в ходячие трупы.
Избрание подряд двух полуживых инвалидов — Андропова и Черненко, явно недееспособных — стало результатом того, что Система оказалась заложником своих принципов, подобно тому, как в Риме порой избирали пап, которые умирали через месяц-полтора. Но в этом был и какой-то извращённый рационализм: когда в 1985-м, наконец-то, пришёл бодренький Михаил Горбачёв, он убил страну в буквальном смысле за какие-то шесть лет. Оказалось, что молодой и энергичный — не всегда синоним мудрости и ответственности.
Горбачёв в личном обиходе не боялся использовать брежневские кадры — вопреки публичным разоблачениям «эпохи застоя». Своим начальником охраны он взял брежневского охранника Владимира Медведева, а Чазову доверил в 1987 году пост министра здравоохранения СССР. В советской системе Министерство здравоохранения не являлось одним из ведущих ведомств, как сегодня. Министр здравоохранения куда как уступал по своему влиянию различным промышленным министрам, не говоря уж про представителей ВПК. «Социалка» в СССР — кто бы что ни говорил — всегда оставалась в загоне. На местах было то же самое — влияние главы облздравотдела было несопоставимо с влиянием директора какого-нибудь крупного военного завода.
Чазов должен был изменить ситуацию и провести реформу медицины, которая на тот момент вызывала массу нареканий у населения. Считалось, что крупный профессионал, да ещё с такими связями, как у него, лечивший не только всю советскую верхушку, но и лидеров соцлагеря и многих дружественных развивающихся стран, справится с подобным поручением. Кстати, Чазов ещё при Брежневе возглавил движение «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», которое в 1985 году было удостоено Нобелевской премии мира, так что он был хорошо известен и на Западе.
Но Чазова хватило только на три года. Перестройка быстро перешла в полный развал всего, в том числе и медицины, и он, поняв это, предпочёл вернуться в Кардиологический центр. Последние 30 лет жизни он занимался любимым делом, написал воспоминания о работе в 4-м управлении, читал лекции по всему миру. Можно сказать, что у него была счастливая старость. Ну а когда врач доживает до 92 лет, то он собственным примером показывает, что такое здоровый образ жизни и настоящая медицина. А не в этом ли смысл его профессионального выбора?