Мнение Яркий и противоречивый Андрей Российский журналист Андрей Бабицкий скончался в Донецке, где он жил и работал с 2014 года Олег Кусов
Журналист Андрей Бабицкий ушёл из жизни в 57 лет. Ровно четверть века я называл его своим другом, а он — меня. Где бы он ни работал, какие бы идеи ни отстаивал. Его политические взгляды для меня всегда были вторичны, потому что гораздо самобытнее он проявлялся в своих человеческих качествах.
Яркий и неоднозначный. С ним общаться зачастую было непросто. Он жил в суете, любил радикализм во всём, особенно в дружбе. Андрей обладал редким качеством для современного человека: если он дружил с человеком, об этом знали все, если же враждовал по каким-то причинам — об этом тоже знали все, в первую очередь сам «неприятель». Он вызывающе не мог сдержать в себе чувства в отношении других людей. И очень часто зрел в самый корень, не ошибался в людях.
Журналистика была его воздухом. Красноречивый пример для начинающих в ней: Андрей никогда не умел работать с «9 до 18 часов, с перерывом на обед». Когда он был обозревателем на радио, утренние редакторы могли позвонить ему в пять утра, и он в прямом эфире выдавал комментарий в своей манере — витиеватыми красивыми фразами, но всегда очень образно, художественно. В радиоэфире говорить сложными фразами не рекомендуются — слушатель гораздо лучше воспринимает короткие предложения, без всякой умозрительности. Манера Бабицкого выбивалась из этого правила. Его рассуждения, напротив, притягивали к себе колоритом многоплановости. Рассказывая о простых событиях, он постепенно переходил на философию жизни, искал сложные объяснения для простых вещей, и простые — для сложных.
Приключения преследовали его по жизни всегда, он их находил даже в идеальных стерильных условиях. Как-то мы отдыхали компанией в Приэльбрусье, и, проявив несуразное мальчишество, Андрей решил перелезть через балкон комнаты нашего номера на балкон другой комнаты нашего же номера. Увы, неудачно — он свалился с третьего этажа. В реанимационном отделении Тырныаузской больницы, куда его доставила скорая помощь, нам оставалось лишь молиться за его спасение Всевышнему и местному врачу. Всю ночь я провел в соседней палате, под утро только уснув на свободной больничной кровати. Утром мне разрешили навестить его в реанимации, в которой я застал странную картину: Андрей сидел на койке и громко требовал от персонала свою одежду.
— У меня через два дня начинается командировка в Чечню, на войну, а мне ещё сегодня в Москву лететь за вещами! Какое обследование? Всё в порядке с моим позвоночником! Я же могу ходить!
Обомлевшие врачи пытались уговорить его пройти все необходимые процедуры, сделать МРТ, но Андрей был непреклонен — командировка в Чечню важнее!
В итоге он их уговорил. Похоже, врачи сами не поняли, каким образом это у него получилось.
Он отработал в Чечне пять месяцев, естественно, попадая в нелёгкие передряги, выходя в прямой эфир оттуда, куда никто из коллег добраться просто не мог. Спина болела, но в пылу работы боли ушли. Воздух журналистики помогал ему справляться даже с сильными недугами.
С одной стороны, 57 лет для мужчины — это крайне мало, с другой — Андрей прожил не одну жизнь, и все они были по-своему яркими, надрывными.
Как бы к нему не относились его коллеги, друзья и просто знакомые люди, они будут помнить долго его выразительность, пусть зачастую резкую, но всегда искреннюю.
Андрей Бабицкий не был фальшивым человеком. И не был лицемером. И потому он часто становился неудобным для окружающих, даже друзей.
