Мнение Узбекистан, который смог Как постсоветская страна научилась говорить «нет» великим державам Кирилл Кривошеев
Самый крупный поставщик мигрантов в Россию — Узбекистан за последние пять лет сильно изменился и начал превращаться в региональный центр силы, задающий вектор развития даже соседям. При этом в отношениях с крупными игроками — такими, как Россия, США, Евросоюз и Китай, страна держит вежливую дистанцию, искренне полагая, что сближение с любым из них ей навредит. Между тем желающих навязать Ташкенту партнёрство немало — особенно после прихода талибов к власти в Афганистане. И главная интрига на сегодняшний день — как долго страна сможет удерживать столь хрупкий баланс и не придётся ли сделать этот выбор ещё через пять лет — когда Шавкат Мирзиёев, только что переизбравшийся на второй срок, будет искать способ остаться у власти.
В минувшее воскресенье президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев переизбрался на второй срок с результатом всего лишь в 80%. Всего лишь — потому что пять лет назад, когда он пришёл к власти как наследник бессменного Ислама Каримова, он набрал все 88%. Это ломает устоявшуюся за долгие годы традицию постсоветских руководителей с каждым новым сроком демонстрировать рост своей поддержки или хотя бы держать её на уровне. Судя по всему, таким образом Узбекистан стремится показать, что стал более открытым, а выборы — более конкурентными.
Кроме этого, при новом руководстве страна сломала и немало других привычных установок. Теперь Узбекистан — это страна, где можно запросто снять деньги с карты Visa или MasterCard, посидеть в хипстерском кафе, расписанном цитатами известных блогеров, и без проблем выехать за границу. Однако выбравшись из каримовского изоляционизма, Ташкент сохранил внешнеполитическую установку первого президента: «Передайте России, не надо нас защищать». Кстати, вместо России в этой цитате запросто можно подставить и «США», и она останется корректной. И это особенно актуально сейчас, когда на другом берегу реки Амударья пришло к власти запрещённое в России (но гостеприимно принимаемое ей же) движение «Талибан».
После этого сразу же пошли разговоры, что Узбекистану следует вернуться в Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ, военный блок во главе с Россией) или разместить у себя на территории американские военные объекты. Но Ташкент в категоричной форме отклонил оба предложения, дав понять, что это не только выходит за рамки местных законов (их, было бы желание, легко переписать), но и попросту не нужно. При этом, комментируя идею с ОДКБ, министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов совершенно справедливо отметил, что эта организация заточена на отражение полномасштабного военного вторжения, которого Ташкент не ждёт ни с одной стороны — включая афганскую. Максимальные из возможных угроз — это наркотрафик и проникновение террористических групп, но эти проблемы решаются совсем иначе.
Иными словам, каким бы странным это ни казалось стороннему наблюдателю, в Узбекистане совершенно не считают угрозой соседство с «Талибаном». Во-первых, отношения с этой организацией там установили ещё давно. Во-вторых, узбекско-афганская граница — достаточно небольшая (всего 144 километра) и проходит по равнине, то есть защитить её в случае чего не составит труда. Максимальные из возможных угроз — это наркотрафик и проникновение террористических групп, но эти проблемы решаются совсем иначе. Так стоит ли ради этого брать на себя дополнительные и не слишком приятные обязательства?
В предвыборной кампании, которую власти Узбекистана попытались сделать самой оживлённой в истории страны (по крайней мере, они провели теледебаты), афганский фактор тоже практически отсутствовал. Зато в программах всех пяти кандидатов были идеи, как улучшить жизнь небогатого народа — речь шла о пособиях, пенсиях, алиментах и даже «зелёной энергетике», которая позволит меньше платить по счетам.
По-прежнему актуален и вопрос о вступлении Узбекистана в другую организацию, созданную Россией, — Евразийский экономический союз. Когда эта тема только возникла, Ташкент выбрал для себя роль наблюдателя, как бы откладывая окончательный ответ на потом, да ещё и разделив ответственность за это решение с парламентом страны, который до этого было трудно назвать сильным политическим органом.
Однако, несмотря на самостоятельный политический курс и некоторую либерализацию экономики, которая привлекла в страну иностранные инвестиции, Ташкенту не стоит забывать, что значительная часть благосостояния его населения — это переводы от трудовых мигрантов. В первую очередь из России, но также из Южной Кореи и Турции. Это и заставило главу правящей партии Актама Хаитова недавно заявить, что Ташкенту выгодно «налаживание эффективного взаимодействия» с ЕАЭС, чтобы избавить мигрантов от необходимости платить за трудовой патент по несколько тысяч рублей в месяц в зависимости от региона. В Москве, куда стремится попасть большинство из них — это 5341 рубль, что совсем немало при доходах примерно в 50 тысяч, из которых половину нужно отправить домой. Впрочем, означает ли слово «взаимодействие» именно вступление — непонятно. Вполне вероятно, что Ташкент попытается выторговать для себя максимум привилегий и без формального вступления в организацию.
Перейдя от каримовского изоляционизма к мирзиёевской открытости, Узбекистан пока что наслаждается возможностью держаться на равном удалении как от Москвы, так и от Запада и даже от Китая (который пока что занят соседними странами: Киргизией, Таджикистаном и Афганистаном). Но уже с первых дней после триумфального переизбрания узбекского реформатора Шавката Мирзиёева главным вопросом в стране станет то, как именно он легализует выдвижение на третий срок, хотя Конституцией предусмотрены только два. Подобных примеров постсоветское пространство знает немало, но подобные деликатные шаги всегда требуют поддержки снаружи, причём сразу с нескольких сторон, чтобы не было вопросов к легитимности. Ислам Каримов в своё время с этой задачей не справился: андижанские события разрушили его отношения с США и поставили точку в вопросе использования авиабазы Карши-Ханабад.
Принимая во внимание этот опыт, можно надеяться, что желание Шавката Мирзиёева сохранить власть станет для страны своеобразной страховкой как от отката обратно, к более жёсткой авторитарной модели, так и от откровенно антироссийских шагов, которые явно не улучшат положение Узбекистана.